Справедливость и справедливости: типы справедливости, власти и соответствующих конфликтов

27/03/2016

Работа опирается на ряд разработок автора, а также европейских мыслителей Александра Кожева, Люка Болтански и Лорана Тевено. Справедливость предстает конкретной гармонизацией представлений конкретных социальных групп конкретного общества – в зависимости от особенностей исторического развития и расстановки сил в данном социуме. Выявление такой диспозиции и выступает главной задачей политического анализа справедливости.

 

Справедливость: значение и виды

 

Дело в том, что справедливость, наряду с безопасностью, и отчасти – свободой, - одна из базовых ценностей социогенеза. Более того, она занимает в ценностном векторе динамики развития общества ключевую роль, поскольку связана с выработкой норм (институциональных правил) – как формальных (правовых), так и неформальных, формирующих конкретный социально-политический уклад конкретного социума.

 

Именно стремление к менее опасному обеспечению питания, продолжению рода и другим жизненным ресурсам, лежит в основе образования обществ, групп самого различного уровня.  Поэтому к базовым ценностям социогенеза, прежде всего, относится безопасность, позволяющая преодолеть угрозы физическому существованию, прочие страхи и неопределенности довольно широкого плана. Учет этого обстоятельства широко используется в политической практике обеспечения внешней и внутренней безопасности (военной, экономической, информационной, пищевой и т.д.), что является очевидной и главной функцией государства. Хорошо известны и практики манипулирования, формирования образа внешнего или также внутреннего врага, некоей опасности, перед лицом которой обществу следует сплотиться вокруг мудрого руководства. Подобное манипулирование, а то и хорроризация общества давно и успешно освоены политическими элитами. Не случайно, именно идея безопасности, противостояния врагу даже иногда кладется в основу понятия «политического» [18; 35].

При этом, в любом социуме – в любой форме и на любом уровне – с самого момента его возникновения с неизбежностью возникают проблемы признания, оценки, предпочтения, доминирования и подавления, связанные с ними конфликты, переживания обид, зависти и рессентимента [34]. Разрешение этих проблем, так или иначе, но связано с реализацией другой базовой ценности социогенеза – справедливости. Именно реализация этой ценности порождает социальные нормы, социальный контроль и другие механизмы социализации личности: от морали и права до социально-культурных эмоций чести, гордости, стыда, смеха…

 

Однако сами эти представления и институты могут рассматриваться некоторыми представителями общества как несправедливые. Тем самым возникает импульс к пересмотру, динамике норм и правил. Поэтому важно отметить, что справедливость реализуется по двум направлениям. Первый вектор справедливости связан с формированием неких правил, запретов, норм, которые, собственно, и обеспечивают социализацию в рамках данного социума. Второй – связан с возможностями динамики этих институтов, вызываемых творчеством, самореализацией, инициативой отдельных активных индивидов, а то и целых социальных групп, слоев, классов.

 

В традиционных обществах, т.е. обществах, основанных исключительно на воспроизведении норм и традиций, доминирует первый вектор. Носители творческих инициатив рассматриваются в таком обществе как нежелательные девианты, по отношению к которым применяются различные санкции вплоть до наказаний, изгнания, а то и казни.

Традиционному обществу для реализации консолидации и социализации достаточно обеспечения безопасности и справедливости. Однако, если общество оказывается заинтересованным в развитии и творчестве, делая ставку на второй вектор справедливости, в нем формируется еще одна базовая ценность – свобода, связанная с возможностями самореализации, индивидуальной ответственности.

 

Таким образом, в общем случае, ценностную ось социогенеза задают безопасность, справедливость и свобода.

 

Причем центральное место на этой оси занимает именно справедливость с ее возможностями акцентировки реализации как в направлении безопасности, так и свободы. Например, в случае кризиса, катастрофы, любой другой опасности, представления о справедливости резко смещаются в сторону безопасности, зачастую в ущерб личностным правам. Однако, по мере политической, экономической стабилизации, на первый план начинают выходить права личности, их гарантии, условия самореализации и т.п.

 

Такие представления убедительно подтверждаются результатами многолетнего международного исследования World Values Survey [7]. Согласно этим результатам, индустриализация обеспечивает переход общества от традиционных ценностей жесткой этническо-конфессиональной солидарности (свойственных аграрным обществам) к ценностям секулярно-рациональным (свойственным обществам индустриальным). Следующий переход – от «материальных» ценностей физического выживания («жадности и подозрительности») к «постматериальным» ценностям общества постиндустриального (открытости, толерантности, демократичности…).

Роль справедливости, однако, связана с еще одним важнейшим обстоятельством: эта ценность выступает в качестве импульса формирования социальных институтов – как формальных, так и особенно – формальных.

 

Социогенез предполагает не только ценностные интенции, установки, но и реализующие их институты – неформальные и формальные. К неформальным относятся обычаи, традиции, собственно и образующие институциональную основу (background) – культуру данного общества, ее нравственное содержание и специфику. Формализованные представления о справедливости выражаются в праве, а наиболее развитой и зрелой формой таких институтов является государство.

 

Неформальные институты могут дозревать до формальных институционализаций – организационных форм юридического лица, государственных органов, обеспечивающих реализацию соответствующих норм, [27; 29], а могут и надолго сохраняться на неформальном уровне.

 

Культура обеспечивает идентичность, самосознание «Мы», преимущественно – эмоционального. Политическая власть, государство – идентичность «Мы» гражданского, преимущественно рационального. Именно синтез этих двух идентичностей и обеспечивает социальную солидарность. И, если эта солидарность предполагает доверие, то неформальные институты этнической идентичности обеспечивают доверие «сплачивающее» [5; 20], личностное, возникающее между людьми, общность с которыми определяется происхождением и этнической идентичностью. Но для относительно развитого общества, а особенно – состоящего из представителей разных этносов, конфессий, доверия сплачивающего недостаточно – необходимо доверие институциональное, «наводящее мосты» [5; 20] между разными группами и слоями общества.  Это доверие и формируют формальные институты, прежде всего – правовая культура, задающая нормативную рамку отношений и взаимодействий различных групп и слоев данного государства. Если неформальные институты задают культурно-этническую идентичность, то неформальные – гражданскую, которая и обеспечивает консолидацию нации в ее гражданско-государственном понимании.

В этой связи, можно говорить, что социогенез осуществляется в пространстве пересечения ценностной и институциональной осей, реализуя конкретный специфический баланс соответствующих векторов, обеспечивающий существование и развитие данного социума. В плане возможностей модернизации и инновационного развития это выражается в тенденции к традиционализму (проявляющемуся в тренде к культурной идентичности, безопасности и государственности) или прогрессизму (выражающемуся в тренде к свободе и правовому обеспечению творчества, инициативы). Эта модель представлена на рис.1.

Рис.1. Роль формальных и неформальных институтов в консолидации общества

Справедливость и справедливости: типы справедливости, власти и соответствующих конфликтов

Ценностно-нормативная модель социогенеза, основанная на выделении ценностной оси (безопасность – справедливость – свобода) и оси институционализации справедливости, позволяет фиксировать особенности культурного профиля общества, его деформации, акцентировку политических идеологий. Предложенная модель может использоваться для построения «профиля» конкретного общества, его политической культуры – в зависимости от степени выраженности и акцентировки ценностных и нормативных параметров [23; 24; 25; 28].

 

Модель, кстати, объясняет так называемый «парадокс России», отмеченный в исследовании World Values Survey как сползание за годы новейших реформ к ценностям выживания. Речь идет, скорее, не о ценностном регрессе, а о разрушении институциональной среды, приведшем к этническо-клановой раздробленности, корпоративизации общества. Иначе говоря, речь идет о движении не только по ценностной оси, а скорее по оси нормативно-институциональной.

 

Главное – фундаментальная, ключевая роль справедливости, выступающей динамичной «точкой сборки» ценностно-нормативного комплекса конкретного социума. «Справедливая» действенность «справедливо» выработанных норм обеспечивает доверие как между людьми, так и к социально-политическим институтам, а значит и – легитимность власти.

 

Однако – существует ли универсальная, единая трактовка (теория) справедливости?

Показательны в этом плане прошедшие в начале августа 2014 года переговоры президентов Азербайджана и Армении. Они были инициированы Президентом РФ с целью выработки возможностей примирения сторон, находящихся в затяжном конфликте с середины 1980-х годов. Каждая из сторон говорила о справедливости. Президент РФ – о необходимости мирного решения проблемы Карабаха. Президент Азербайджана – о решении проблемы на основе соблюдения 4-х резолюций ООН. Президент Армении – о решении проблемы на основе исторической справедливости и сложившейся ситуации… Похоже, стороны говорили о разной справедливости. Легко представить аналогичную ситуацию в перспективе российско-украинского урегулирования вопроса о Крыме. Да и спор Японии с Россией относительно четырех островов Курильской гряды стоит в том же ряду. Каждая из сторон апеллирует к представлениям о справедливости. Но эти их представления расходятся радикально.

 

И это только на международном уровне. А какие конфликты разгораются в связи с различными представлениями о справедливости у различных групп населения: этнических, возрастных, классовых, групп влияния и т.д.!

 

Со времен Аристотеля сложились две основные трактовки справедливости:

 

  1. уравнительная: равенство всех членов социума перед некоторыми предустановленными условиями, прежде всего – перед законом;
  2. распределительная: распределение различных благ в соответствии с заслугами, ролью и значением участников распределения перед конкретным социумом.

 

Уравнительная трактовка справедливости традиционно доминировала в либеральной политической философии, теории и практике. Распределительная – в социалистической, социал-демократической и – наиболее явно – в коммунистической.

 

В 1960-х годах Джоном Ролзом была предпринята попытка тщательной проработки уравнительной теории справедливости. Его «Теория справедливости» [21] считается каноническим текстом современного либерализма. Фактически, речь идет о модели расчета справедливого распределения ресурсов. Однако детальная проработка исходных правил, а также уточнения концепции в ответ на критику со стороны коммунитаризма, феминизма и других точек зрения [8; 9] в итоге существенно сблизила концепцию Ролза с распределительным пониманием справедливости, фактически, придав ей очевидное коммунитаристское и даже – социал-демократическое содержание. 

 

Поэтому, как представляется, современный  политологический анализ, в котором до сих пор доминирует «нормальная» (в куновском смысле) политическая теория, восходящая к экономическому маржинализму, свои возможности в анализе справедливости исчерпал. Решение проблемы требует выработки несколько более широкого основания, которое позволит вывести проблему в более широкий горизонт, не отрицая сделанные важные наработки.

В этой связи достаточно перспективным выглядит подход, предложенный Лэком Болтански и Лораном Тевено еще в 1980-х [3]. Речь идет о концепции градов (социальных миров), в которых вырабатываются специфические нормы, важные для социальной консолидации, а также представления об оценке достоинств (заслуг, уважения, признания, авторитетности). Иначе говоря, особая привлекательность этого подхода связана в снятии противостояния распределительной и уравнительной трактовок справедливости, рассмотрении их как дополняющих и предполагающих друг друга в системном единстве. Однако единство это может быть различным по его сущности (качеству).

 

Сами Л. Болтански и Л. Тевено выделяют несколько качественно специфических социальных миров (градов):

 

  • Мир вдохновения (le monde de l’inspiration)

  • Патриархальный мир (le monde domestique)

  • Мир репутации (le monde de l’opinion)

  • Гражданский мир (le monde critique)

  • Рыночный мир (le monde marchand)

  • Научно-технический мир (le monde industriel)

 

Термин «мир» выглядит более привычным, хотя определенный смысловой потенциал имеется и в термине «град» - он быстрее выводит в политический контекст, в проблему гражданства. Практически во всех европейских городах слово «гражданин» восходит к «горожанин»: буржуа, бюргер, мещанин.

Каждый такой мир (град) имеет различные представления о справедливости. Эти различения Л.Болтански и Л.Тевено связывают с параметрам соответствующего этоса:

 

 

 

  • Признания великим, высшим (etat de grand)

  • Высший общий принцип

  • Великое (высшее)

  • Достоинство

  • Субъекты

  • Объекты

  • Формула инвестиции

  • Протокол о величии

  • Естественные отношения

  • Формы гармонии

  • Испытания

  • Суждение

  • Очевидность

  • Падение

 

 

Конкретизацию характеристик каждого из этих параметров по каждому этосу можно, ради наглядности, представить в виде таблицы (Табл.1):

Табл.1. Характеристика параметров справедливости для каждого социального мира (града)

Миры / Пара-метры

Мир вдохновения

Патриархальный мир

Мир репутации

Гражданский мир

Рыночный мир

Научно-технический мир

Высший общий принцип

Вдохновение (духовное)

Род, иерархия, традиция

Мнение других, публика

Коллектив, все, общая воля

Конкуренция, соревнование

Эффективность , результативность, будущее

Великое (высшее)

Странное, необычное, чудесное, невыразимое, спонтанное, волнующее, страстное, бессознантельное

Благожелательность, воспитанность, сдержанность, преданность, откровенность, умение хранить секреты, откровенность

Известность, прославленность, видность, заметность, успешность

Нормативный, законный, уставной, уполномоченный

Желаемый, пользующийся спросом, цена, продаваемость, прибыль

Эффективный, надежный, функциональный

Достоинство

Творческое волнение: любовь, страсть, творчество

Непринужденность, здравый смысл, привычка, обыкновенность

Стремление к признанию, уважению

Гражданские права, участие

Интерес, спрос, любовь к вещам

Работа, сила, энергия

Субъекты

Дух, чудовище, волшебство, ребенок, женщина, безумец, артист,

художник

Вышестоящие (отец, король, шеф, семья), простые (я, холостяк, ребенок, домашние животные, подчиненные), другие (окружение, соседи, третьи лица, иностранцы)

Знаменитости, лидеры, их поклонники, представители, журналисты

Органы управления, представительства, членство в партиях, общественных организациях

Производитель, клиенты, конкуренты

Эксперты, специалисты

Объекты

Дух, тело, грезы, сон наяву

Статус, титул, приличия, манеры, подарки, знаки отличия

Имена, марки, реклама, PR, медиа

Права, законы, суды, заявления, нарушения прав, программы, лозунги

Богатство, роскошь

Цели, средства, методы, задачи, планы, программы, причины

Формула инвестиции

Сомнение, бегство от привычек

Самоотречение, долг, обязанности

Открытость, отказ от секретности

Отказ от частного, солидарность, борьба

Свобода, открытость, динамичность

Прогресс, развитие

Протокол о величии

Универсальная ценность уникального: гений, независимость

Уважение и ответственность, авторитет, честь, стыд, позор

Известность и узнаваемость, признание

Делегирование, вступление представительство

Обладание , собственность

Владеть знанием, умением

Естественные отношения

Творить, открывать, мечтать, воображать

Порождать, воспитывать, приглашать, получать, благодарить, уважать

Влиять, убеждать, привлекать, продвигать, говорить, запускать

Сплотить, мобилизовать, присоединиться, призвать, обсудить, уполномочить, обратиться в суд

Интересовать, покупать, продавать, торговаться , соперничать, договариваться, извлекать выгоду

Реализовывать, выявлять, учитывать, определять, измерять, решать,  использовать, предвидеть, внедрять, оптимизировать

Формы гармонии

Вымысел, фантазия

Дом, семья, обычаи, приличия

Публичный имидж, целевая аудитория, позиционирование

Республика, демократия, представительские институты

Рынок

Организация, система

Испытания

Искания, духовный поиск, переживаемый опыт, приключения

Награждение, назначение, праздники (рождение, свадьба, кончина)

Специальные события, церемонии, презентации

Выступление ради справедливого дела, собрание, демонстрация, спор, судебное разбирательство

Сделки

Проверка, тест, внедрение, реализация

Суждение

Озарение, аура, случай, удача, шедевр, переворот представлений

Доверять, ценить, упрекать, докладывать, информировать

Слухи, мода, рейтинги, резонанс, отклик

Голосование, выборы, мобилизация

Цена, стоимость

Правильный, эффективный, действующий

Очевидность

Интуиция, символы, мифы, аналогия, образы, знаки

Типичная история, пример

Известность, очевидность успеха

Текст закона, юридические нормы, устав, положение

Деньги, прибыль, результат

Измерение

Падение

Привычка, повторы, приземленность, доминирование внешних факторов

Небрежность, ошибки,  нескромность, завистливость, измена

Непризнанность, банальность, испорченная репутация, померкнувшая слава, забытость

Разобщение, остаться в меньшинстве, индивидуализм, незаконность, лишение полномочий

Невостребованность, преклонение перед деньгами

Отношение к людям как вещам

Данная систематизация уязвима для критики. Несомненно, возможны уточнения конкретизаций (операционализаций) параметров представлений о справедливости. Кроме того, бросается в глаза, что религия и  искусство оказались в одном кластере, где главным критерием оказалось вдохновение и фантазия. При этом, научный этос сведен к индустриальной прагматике, что связано либо с отождествлением рациональности и эффективности, либо также с признанием полной ориентации современной науки не столько на бескорыстные поиски истины, сколько на решение практических проблем производства, политики, управления. Но при этом улавливается главное – существенные различия различных этосов со своими ценностно-нормативными установками, критериями оценки, признания успешности. Каждый из таких этосов связан с сформировавшимися в современной цивилизации кластерами деятельности, связанными с ними рынками труда.

 

«Грады» Болтански-Тевено и типы власти Александра Кожева

 

Бросается в глаза параллель между типами социальных миров (градов) Болтански-Тевено и типами власти, выделенными в свое время Александром Кожевым, согласно которому, в истории политической философии можно выделить четыре теории власти, связанные с определенными типами политического авторитета:

 

  1. Теологическая (теократическая) концепция, в которой легитимность обеспечивается апелляцией к божественным (мифологическим) происхождением власти.
  2. Концепция Платона, в которой власть опирается на справедливость, а всякая иная держится насилием, т.е., в конечном счете – нелегитимна.
  3. Концепция Аристотеля (к которой близка трактовка власти Конфуцием), согласно которой власть обосновывается мудростью, способностью к предвидению.
  4. Концепция Гегеля (по мнению А. Кожева – наиболее разработанная), в которой власть понимается как отношение между Господином (победителем, готовым рисковать жизнью ради власти) и Рабом (побежденным, предпочитающим смерти подчинение Господину).

 

Указанные концепции власти и типы авторитета А.Кожев связал соответственно с образами Отца, Судьи, Вождя и Господина и в 1942 году предложил на этой основе, пожалуй, наиболее детальную систематизацию видов власти, причем систематизацию, глубоко философски обоснованную [10]. Исходя из внеприродного, социального и исторического характера любой власти, Кожев выдвинул необходимость связи феноменологии власти с фундаментальной структурой бытия. В силу того, что власть не просто эволюционирует (как явления природы), но при  этом исторична, в качестве метафизической основы власти может рассматриваться время (Табл. 2):

Табл. 2. Власть и время по А.Кожеву

Время

Основания власти

Тип власти

Прошлое

священные традиции

Отца

Будущее

цели, идеология

Вождя

Настоящее

господство и эксплуатация

Господина

Вечное

абстрактные критерии

Судьи

Кроме того, такую типологию можно связать с общими представлениями о бытии, сущем и соответствующими универсалиями (Табл. 3):

Табл. 3. Власть и универсалии бытия

Представления о сущем

Универсалии

Тип власти

Целое мира

Причина

Отца

Единое множественности

Справедливость

Судьи

Первозданная творящая воля

Предвидение

Вождя

Противоречия, противоборства

Риск

Господина

 

Табл. 4 Чистые типы власти по Кожеву.

Тип власти

    Фактор легитимности

Основные разработки   

ОТЦА (родителей, старших, традиций, мертвых, творца)

Причина, порождение

Миф, религия, теология

ГОСПОДИНА (победителя, хозяина, офицера)

Риск

Гегель

ВОЖДЯ (учителя, ученого)

Предвидение, идея, программа

Аристотель

СУДЬИ (арбитра, исповедника, честного человека)

Справедливость

Платон

 

Таким образом, А.Кожевым была обоснована систематизация, включающая 64 возможных типа власти, в том числе:

4 чистых типа:

 

  • Отца (О):  власть родителей, старших, традиции, мертвых (завещание), творца над творением;

  • Судьи (С): власть арбитра, исповедника, эксперта, честного человека;

  • Вождя (В): власть учителя, идеи, программы;

  • Господина (Г): власть победителя, офицера.

12 комбинаций двух чистых типов (первым указывается доминирующий тип):

 

  • ОВ, ОГ, ОС;

  • ВО, ВГ, ВС;

  • ГО, ГВ, ГС;

  • СО, СВ, СГ;

24 комбинации трех типов:

 

  • ОВГ, ОГС, ОВС, ВГС,

  • ОГВ, ОСГ, ОСВ, ВСГ,

  • ВОГ, ГОС, ВОС, ГВС,

  • ГОВ, СОГ, СОВ, СВГ,

  • ВГО, ГСО, ВСО, ГСВ,

  • ГВО, СГО, СВО, СГВ;

И 48 комбинаций четырех типов, получаемых аналогичным образом.

Систематизация Кожева выглядит комбинаторической, как некая «алгебра власти». Однако она позволяет достаточно просто квалифицировать определенный политический режим с точки зрения характеристик реализуемого в нем типа властных отношений.

 

В объяснении традиционных типов власти такой типологии оказывается достаточно. Однако современное информационное общество выдвинуло еще один тип авторитета, основанный на паблицитном капитале (publicity – известность и узнаваемость). Лица и группы, претендующие на власть в современном обществе должны быть достаточно известными, легко распознаваемыми медийными персонажами. Недаром популярные артисты, спортсмены, шоумены в наши дни столь массово вышли на политическую арену. Более того, в информационном обществе с его широкой доступностью к огромным массивам информации, интенсивностью коммуникации, традиционные типы авторитета испытывают серьезные репутационные риски, достаточно легко и быстро дискредитируются. В какой-то степени известность и узнаваемость были и остаются фактором, дополнительно подкрепляющем авторитет. Однако в современном информационном обществе этот вспомогательный фактор начинает теснить традиционные типы авторитета. И концепция Болтански и Тевено, вводящая отдельный социальный нормативный град репутации роль этого фактора учитывает.

 

Таким образом, получается следующие соответствие моделей Александра Кожева и Люка Болтанскии с Лораном Тевено:

 

 

 

  • Власть Отца связана с ценностно-нормативным комплексом Патриархального мира;

  • Власть Господина вырастает из патриархальности в этосе иерархии силы, но в современном социуме это не просто сила физического подавления, но и сила экономических ресурсов, т.е. современная власть Господина воплощается в корпоративности государства [12];  

  • Власть Вождя опирается на мир Вдохновения и Репутации;

  • Власть Судьи опирается на этос Гражданского мира.

 

 

Несомненно, такое сопоставление типов этосов и власти нуждается в большем уточнении и систематизации. Но уже из проведенного сопоставления очевидно, что современный социум представляет собой систему различных этосов со своими критериями оценки и ресурсами влияния, в том числе – на формирование власти.

 

Тогда можно говорить о различных типах конфликтов – в зависимости от того, нормы каких градов (этосов) приходят в столкновение, о конкретном рассмотрении возможностей и технологий их разрешения! А учитывая предложенную Кожевым «алгебру» власти, после ее уточнения и операционализации, мы получаем нетривиальный аппарат анализа современной политической реальности, включая компаративистику и возможности количественных методов.

 

Главное – такой подход расширяет горизонт анализа, выходя за пределы маржиналистской экономической социологии, рассматривающей политические отношения исключительно в рамках этоса рыночных отношений и соответствующего типа властных отношений.

 

Таким образом, на основе разработок А.Кожева, Л.Болтански и Л.Тевено, как представляется, вырисовывается  подход, в котором позиционирование и реализация справедливости возможны только на основе убедительной презентации различных представлений о справедливости (как минимум – основных пяти), критики и компромисса между ними. Справедливость применительно к конкретному обществу предстает конкретной гармонизацией этих представлений – в зависимости от особенностей исторического развития и расстановки сил в данном социуме. Выявление такой диспозиции и выступает главной задачей политического анализа справедливости. И такой анализ будет плодотворен только применительно к конкретному социуму на конкретном этапе его развития.

 

Ранее опубликовано: Тульчинский Г.Л. Справедливость и справедливости: типы справедливости, власти и соответствующих конфликтов Ó // Человек. Культура. Образование. 2015, № 2 (16).

Литература

  1. Альманах Центра исследований экономической культуры факультета свободных искусств и наук СПбГУ – 2013. М.-СПб: Изд-во института Гайдара, 2013.
  2. Болтански Л., Кьяпелло Э. Новый дух капитализма. М.: НЛО, 2011.
  3. Болтански Л., Тевено Л. Критика и обоснование справедливости. М.: НЛО, 2013.
  4. Брубейкер Р. Этничность без групп. М.: ИД ВШЭ, 2012;
  5. Веселов Ю.В. Доверие и справедливость. Моральные основания современного экономического общества. М.: Аспект-Пресс, 2011.
  6. Гельман В.Я. Наука без исследований: есть ли выход из тупика? // Троицкий вариант – наука. 2014. № 6 (150). С. 7.
  7. Инглхарт Р., Вельцель К. Модернизация, культурные изменения и демократия. М.: Новое издательство, 2011.
  8. Кашников Б.Н. Либеральные теории справедливости и политическая практика России. Великий Новгород: НГУ, 2004;
  9. Кимлика У. Современная политическая философия. Введение. М.: ВШЭ, 2010.
  10. Кожев А. Понятие власти. М.: Праксис, 2007;
  11. Коуз Р. Фирма, рынок и право. М.: Новое издательство, 2007.
  12. Крауч К. Постдемократия. М.: ВШЭ, 2010.
  13. Кун Т. Структура научных революций. М.: АСТ, 2003;
  14. Лакатос И. Избранные произведения по философии и методологии науки. М.: Академический проект, 2008;
Subscribe
Поделиться: