Формы познания и духовной деятельности: миф и мифология

Константин Барежев

Эксперт-консультант

05/04/2016

В чем смысл постижения мифа?

Зачем вникать в сущность мифа и религии, анализировать их содержание, сравнивать формы, изучать их историю? Вряд ли стоит относиться к мифу, первобытной религии и мифопоэтической традиции глубокой древности все так же свысока, как это было свойственно позитивизму и марксизму. Ведь древнейшая духовность есть не просто самосознание человека в его историческом «детстве» и не просто примитивная форма отражения мира в доклассовой коммуникации и артефактах ручного творчества. В ней, по-видимому, скрыта тайна рождения самого человека как такового, существа природного и сверхприродного одновременно.

Мифы и религия сопровождают человека на протяжение всей его истории. Мифо-религиозное сознание является древнейшей и наиболее органичной формой мировоззрения, первичным для человека опытом освоения мира и осознания самого себя. Религия выступает мощнейшей общественной, политической и культурной силой. Вероисповедание лежит в основе мотивации людей, чья деятельность и отношения составляют действительную историческую материю. Из ныне живущих на Земле более пяти миллиардов человек не менее семидесяти процентов считают себя верующими и относятся к различным конфессиям, церквям и культам. Поэтому понимание социально-политических и культурных процессов современного мира требует знания основ религиозной истории и философии.

Изучение историко-культурных феноменов мифологии и религии духовно обогащает личность. Знание основных сюжетов классической (античной) мифологии является неотъемлемой чертой образованного, разносторонне развитого человека, поскольку она лежит в основании современной европейской культуры.

Умение ориентироваться в многообразии и специфике религиозных направлений, культов, учений, религиозных идеалов и ценностей должно быть присуще современному человеку, исповедующему идеологию общечеловеческих ценностей, приверженному принципам демократии, гуманизма и свободы совести.

Отправляясь от правил позитивной науки, мы изучаем историю древних времен, так, как если бы все ее содержание вполне исчерпывалось сменой политических режимов, развитием производства, достижениями культуры и успехами науки, и вовсе забываем о главном – о подлинной мотивации людей, чья деятельность и чьи отношения составляют действительную историческую материю. Между тем, ответы на многие вопросы истории, разгадки целого ряда ее тайн и темных пятен находятся в сфере психологии мировоззрения, которое на протяжении большей части известной нам истории определялось мифом, культом, религией. Даже самопознание, то, что кажется поначалу наиболее элементарным, опосредовано и нуждается в изначальном понятии, отличном от Я, как познавательного принципа. Из Я нельзя исходить как из всеобщего и необходимо принципа построения теории непротиворечивого достоверного познания. Я невозможно в качестве источника и основания непосредственной очевидности. Данность сознания себе самому в самосознании уже чем-то опосредствовано, в этом смысле Я – не есть нечто самое простое, неразложимое и ни к чему не сводимое, из чего можно выводить все остальное в плане его бытия. А вот то, что лежит в основе, нечто это или Некто, как раз, вероятно, и скрывается в недрах древнейшего мифа как формы непосредственного знания, отличного коренным образом от знания «обычного», эмпирического или дискурсивного.

Даже элементарное соображение о первичности мифа в процессе антропосоциогенеза позволяет практически наверняка предположить, что только посредством раскрытия его природы и внутреннего смысла, а также механизмов его социально-психологического функционирования могут быть разъяснены и поняты следующие важнейшие вопросы касательно таких вещей, как:

происхождения социальности, разумности, а также их сущностной связи;
специфики бытия человека как сверхприродного существа;
сути духа, духовности, а также различных их объективаций;
принципов и проблем взаимоотношений человека с природой, судьбы образов природы в культуре;
возникновения культуры и логики ее развития, эволюции предметно-символической деятельности, ее форм и направлений;
динамики мышления и теоретической деятельности человека, философии, искусства, науки, их культово-мистических истоков;
генезиса традиционных социальных институтов: власти, общины, государства, семьи, церкви, образования, и других;
логики древнейшей истории и смысла эпических войн.

Выявление влияния древнейшего мифа, мифогенного сознания и судеб религии на вышеназванные начала человечества и его истории можно считать стратегическим замыслом мифопознания. Сквозными же его задачами можно считать анализ проекции мифа и религии на сознание (психику, мышление, субъективность), пол (эмоциональность, бессознательное, либидо), социальность (социализация, нравственность, право), нацию (церковь, идеология, политика). К решению этих задач уже предостаточно обращались ученые и многие весьма успешно. Должно быть, и системные взгляды на эту грандиозную проблематику существуют. Но вот общепризнанных, раз и навсегда устоявшихся, всеми разделяемых позиций до сих пор нет (не считая марксистских, которые не просто критичны, а гносеологически негативны и потому бесперспективны для развития). Исторического, теоретического, культового материала – первоисточников, комментариев, экзегетических текстов и справочных изданий – необозримое множество. Однако, несмотря на это, такой фундаментальный механизм объективации сверхчувственных содержаний и символов, как религиозная вера, нуждается в актуализации понимания.

Концептуально-методологическая сложность изучения мифологии и религии заключается в том, что оно необходимо предполагает системное сочетание трех основных аспектов мифа и религии как предмета изучения: (1) собственного содержания, (2) историко-культурного контекста возникновения и развития, (3) структуры мифо-религиозного сознания, выступающего носителем религиозно-мистических переживаний и веры. Поэтому попыток решения названных вопросов может быть еще сколь угодно много и о системном завершении этого великого труда остается лишь мечтать.

Общие черты мифа как такового.

Миф представляет собой одну из наиболее темных областей человеческого сознания. Сущность мифа почти непроницаема для позитивных методов современного научного познания. Историография, этнология, социология, фольклористика, лингвистика и психология анализируют и моделируют лишь внешние, по сути – переменные параметры мифа, его ритуально-обрядовый аспект. Внутреннее содержание, мистический смысл мифа, психология верований, как правило, остается за кадром и не достигается научным пониманием. Смысловая сущность мифа требует медитативного вчувствования, индивидуально-мистического вживания. Это уже качественно иной метод.

Вообще всякая мистика заключается в форме индивидуального переживания, переживания интимной встречи с инаковостью Абсолютного Бытия. Описание и анализ мистического опыта рациональными средствами всегда упускает некоторые моменты, в том числе важные и существенные. Выражение и осмысление (то, которое предполагает некоторую дистанцированность от события, непосредственно вызвавшее переживание) мистического события требуют особого языка, аутентичного уникальному своеобразию мистического переживания.

Миф – суть основная и единственная форма мировоззрения архаического человека. Миф – не только форма общественного сознания, но и форма бытия, организации социального уклада. Миф есть синкретическая форма сознания, не производящая различения реального и идеального компонентов события (бытия), вообще не отличающая как нечто отдельное само событие (объективное) и отношение к нему (субъективное).

Современная картина мира сформирована преимущественно усилиями и средствами науки, которая рассматривает действительность по принципу причинно-следственных связей и исключает из мироздания смысло-целевое начало. В сравнении с современной культурой и мышлением миф представлял собой качественно иную форму осмысления мира и человека, природы и общества. В мифе господствует убеждение о наличии в природе смысла и целесообразности. Чувственно одушевляя реальность, миф стремится зафиксировать и постичь сверхчувственную (нуминозную) сущность вещей.

Миф представляет собой архаическую форму целостного представления, которое имеет дело с недифференцированным эстетическим континуумом. В мифе реальность еще не расщеплена на субъект и объект, а человек еще не окончательно выделил себя из природы (синкретизм).

Строго говоря, в мифе еще нет мышления, если под мышлением понимать рассудочно-логические операции с абстрактными понятиями. Мир в мифе конкретен в высшей степени, как конкретен и сам миф в качестве способа представления и стратегии истолкования мира и жизни в мире. Конкретность мифа составляет основную характеристику его содержания, объединяющего противоположные определения.

Мифическое представление порождается и воспроизводится не аналитической, а интуитивной работой сознания. Деятельность первоинтуиции всеединого мирового бытия, включающего чувственно-различимые и сверхчувственно-умопостигаемые элементы целокупной реальности, оказалась способной синтезировать и отображать ясные и отчетливые формы мифической идеальности, а также их метаморфозы.

В мифе природа не только одушевляется и очеловечивается, но и обожествляется. Обожествление природных явлений и человеческих черт взаимосвязано, поэтому неверно считать (вслед за Фейербахом), будто в фигуре божества человек отчуждает от себя лучшие признаки своей родовой сущности. Эти признаки не могли быть выделены и познаны сознанием в отрыве от осмысления человеком своей жизненной среды.

В мифе как первичной форме продуктивности человеческого духа выразилась «неопределенная тяга к неразорванному на отдельные функции бытию и жизни и тоска по глубинному божественному смыслу» (Хюбнер, Курт. Истина мифа. – М.: Республика, 1996. – 448 с. С. 41.).

Генезис мифического представления является сложнейшей проблемой науки. Существует несколько основных вариантов интерпретации мифологии, возводящих ее происхождение к различным истокам, связывающих ее становление и развитие с определенными факторами.

Истолкование мифа как аллегории и формы исторической памяти народа предложили еще стоики и эпикурейцы, мыслители эллинизма, той исторической эпохи, когда миф уже начал терять свою силу. По их мнению, в мифе происходит персонификация стихий и сил природы, когда человек не умеет понять сущность физических процессов иначе, чем по аналогии с самим собой. Он переносит на окружающий мир свойства и качества, которые подмечает в самом себе, экстериоризирует свою субъективность. Иначе говоря, приписывает явлениям и процессам природы тот смысл, который способен измыслить сам.

Надо сказать, что параллельно с антропоморфизацией (очеловечиванием) природы имеет место и обратный по смыслу процесс – зооморфизация (уподобление животным) человека. Зооморфизация явилась способом формирования тотемногосознания – идеологии изолированного племенного рода (племя – сообщество родичей).

Существует объяснение мифа как формы исторической памяти, когда фигуры вождей, правителей, военачальников, героев и мудрецов, сохраненные преданиями и легендами, по мере роста их удаленности во времени приобретают божественный статус. Устная и письменная традиции, содержащие сведения об исторических личностях, обрастают дополнительными подробностями, снабжаются иносказаниями (метафорами) и преувеличениями (гиперболами). Вообще архаическое сознание было склонно тем сильнее преувеличивать этическую ценность личности или события из прошлого, чем больше становился временная дистанция между бывшим и настоящим (см. поэму Гесиода «Труды и дни», образность «смены металлов», смены веков и исторической деградации культуры). Таким образом, обратной стороной истолкования мифа как формы исторической памяти, является интерпретация мифа как «болезни языка».

Страх человека перед окружающим миром заполнял почти все его существо, он был так значителен, что мог просто раздавить человека, если бы тот не сумел локализовать свой страх в некоторой отчужденной форме, например, в образе демонической силы. Миф, таким образом, явился способом вытеснения негативных переживаний и формой сублимации психо-невротической энергии в виде фантазма. Фантазм – это, собственно, то, что соединяет непостижимую сущность такого невыразимого нечто, что выступает причиной страха, с известными элементами возможного выражения: нечто фиксируется сознанием как некто, обладающее некоторым набором признаков, каждый из которых по отдельности так или иначе осмыслен. «Загадочная судьба является человеку в образе непредсказуемого настроения некоторого существа, с которым человек должен договориться с помощью просьбы и жертвы» (Хюбнер, Курт. Истина мифа. – М.: Республика, 1996. - 448 с. С. 42.).

Связь мифа с ритуалом, точнее, включенность ритуала, обрядовости в миф, раскрывает социальную природу мифологического сознания. Архаический человек вообще не мог действовать, тем более осуществлять целесообразных программ деятельности, не имея идеологии, духовного обоснования и плана для какой-либо деятельности. Любое серьезное дело начиналось с благословения. Поэтому общая интерпретация мифа достаточно легко на первый взгляд укладывается в представление о машине архаического осмысления реальности.

Уже античные мифологи предлагают понимать миф не только как конкретную сюжетику ранне-религиозного сознания, относящуюся к таковому как содержание к форме, но и как инвариант этиологического объяснения исторически сложившегося обряда (ритуала). Идеальный элемент мифологического сознания – мифологема – является дескриптивно-дидактическим аспектом ритуала. Однажды созданная, мифологема была способна видоизменять ритуал, внося новые компоненты в культовое действие. По Лактанцию и Афинагору, греческим христианским апологетам, ссылающимся на «отца истории», Геродота, обряд как коллективная сакрально-эзотерическая практика, есть подражательное (миметическое) воспроизведение божественных деяний или героических страстей.

Внутренние различения в мифе.

Миф выступает первичной, самой ранней формой опыта человека, осваивающего мир и познающего самого себя. Миф также традиционно считается первой и наиболее ранней формой общественного сознания. Мифы – это идеология первобытного родо-племенного коллектива. В мифе человек конструирует порядок мира, определяет начала всего существующего, устанавливая зависимость природы и самого себя от богов и духов, олицетворяющих стихии и силы природы.

Все положительные, описательные и классифицирующие определения мифа, которые мы даем ему в наши дни, есть не более, чем обертоны, «способ говорить» о том, о чем говорить по-настоящему мы не умеем. Уже не умеем, или пока не умеем.

Изначально язык мифа был свидетельством некоторой очевидности, от понимания которой мы сегодня пока еще очень далеки. Нынче мы пользуемся тем подходом в квалификации и оценке языка мифа, который был предложен еще ранними философами как первыми интерпретаторами и критиками мифа. С этих позиций язык мифа – это символ, метафора (перенесение по сходству) и гипербола (преувеличение). В мифе знаковое сочетается с чувственным, формальное с материальным, фактическое с вымышленным, фантастическое с реальным, рациональное (понятийное) с эмоциональным (чувственным), абстрактное (обобщенное) с конкретным (состоящим из противоположных определений). Миф – это синкретическая форма сознания, ведь носитель мифологического сознания еще не выделяет себя из своей природной среды, не разводит социальное (общественное) и природное (животное), не противопоставляет себя как субъект миру как объекту.

Известные, сохранившиеся на сегодняшний день мифы позволяют классифицировать их по нескольким основаниям. Мы приведем следующие. Так, по числу обожествляемых сущностей в мифологии можно выделить политеизм и монотеизм. Политеизм (многобожие), или язычество - это мифологии, которые, как правило, содержат представления о множестве отдельных, разрозненно или объединенно действующих в мире сверхчувственных субъектах. Политеистические боги, духи, демоны неабсолютны, т.е. не заключают в себе всей полноты сверхъестественных способностей. Монотеизм (единобожие) признает бытие и абсолютный статус всеединого Бога, творца мира и источника всякого бытия, управляющего прямо или косвенно природными и историческими процессами.

По соотношению естественного (природного) и сверхъестественного (неприродного и трансцендентного, выходящего за границы возможного опыта) в сущности божества или божеств в мифологии можно выделить анимизм, пантеизм и трансцендизм.

Анимизм – это вера в духов, не воспринимаемых чувственно, но населяющих видимый мир и управляющих им. Духи анимизма входят в состав мира и не представляют собой чего-то принципиально отличного от него по составу.

Пантеизм представляет собой обожествление природы через смешение с ней Бога, отождествление Бога и природы, понимание природы как видимого Бога, или Бога воплощенного, развернувшихся в бесконечном многообразии форм и проявлений жизни.

Трансцендизм исходит из того, что Бог вынесен за пределы мира и не имеет с миром никаких точек соприкосновения, кроме «откровения» или исключительных случаев экстренного вмешательства Бога в ход природного или исторического развития мира. Бог полностью трансцендентен, то есть его невозможно логически вывести из сущего (из природы), ни определить через какое-либо сущее, поэтому путь богопознания – апофатика (метод отрицательного определения).

Противоположные типы отношения к природе, миру составляют предмет и основания антиномий религиозного сознания.

Весьма многолики и боги древних мифов. Они различаются на:

А) зооморфных, т.е. зверообразных; таковые, как правило, присутствуют в тотемистических культах, когда человек поклоняется какому-либо животному, от которого он якобы ведет свой род;

Б) антропоморфных, или человекоподобных (например, олимпийские боги древних греков);

В) анимистические божества, или духи; духи могли выступать хозяевами и покровителями природных сил и стихий: воды, огня, ветра и т.д.

Г) демонические, или злые духи и антигерои.

Древние обожествляли не только природные явления и отдельные вещи (фетиши), но и своих умерших предков, отсюда, как считают многие историки и антропологи, происходит культ героев как покровителей рода, племени или поселения.

Боги древних мифов, особенно в мифологиях европейских народов, обладали всеми признаками человека, были носителями человеческого характера, психики, страстной природы. Они могли все то же, что мог и человек, только в несравненно большей степени. Редко, когда в древних мифах создавались образы одного единственного абсолютного божества, чаще были распространены поверья во многих богов, различавшихся по рангу и возможностям. Исключением в древних мифологиях была лишь религия евреев, выделивших свое племенное божество (Яхве или Иегову) в качестве верховного владыки мира, приписав ему роль Творца и Вседержителя.

Характер мифологического мышления.

Главной чертой мифологического мышления была уверенность в том, что человек способен общаться с божествами, духами и демонами, и, правильно выполняя ритуалы и принося жертвы, добиваться от них желаемого для себя результата (например, прося о дожде в засуху, или удачи на охоте, в мореплавании и т.д.). Вряд ли подобная уверенность могла появиться от самоуверенности нашего древнейшего предка. К ней, должно быть, существовали куда более веские основания, нежели некая психология, тем более, что и психика тогдашнего человека была куда менее развитой и куда более простой и непосредственной, нежели у нашего современника.

Из очевидности мифогенного представления развивается практика магии – совокупности обрядов, ритуалов, заклинаний и других мистических действий по «задабриванию» добрых духов или «отпугиванию» злых. Магия была формой культового действа, формой раннерелигиозного сознания, практикой гадания и способом накопления, сохранения и передачи тайных знаний. До сих пор магия сохраняется в архаических культурах и языческих культах, а также в оккультизме и сатанизме (например, шаманизм народов Севера, культ вуду в Африке и Латинской Америке, и др.).

Ранее опубликовано: Барежев К.В. Элементы философии. СПб.: СПБГИЭУ, 2012.